Так длилось несколько месяцев, и вдруг увидел он в волнах струящиеся русые волосы, отливающие серебром руки и смеющееся лицо, что видел он иногда в снах под утро, после ночи, проведенной у моря. "Русалка!" - вспыхнула мысль."Допился..." - вяло подумалось следом, но глаза его загорелись, он вскочил на ноги и подошел поближе. "Что, морячок, маешься? Что не спишь дома? Не болит ли что-нибудь?" - и смех, что тоже чудился ему не раз раскатился над волнами хрустальными колокольчиками. " А ведь это я тебя звала, нравишься ты мне, иди сюда, не бойся..." - она ныряла и резвилась, была то совсем рядом, то отплывала подальше, взметая сильным хвостом веер брызг. "Этого не может быть!!", - но неведомая сила влекла его к ней, бросился он в волны, не думая и не сомневаясь... ...И не было ночи чудесней, полет в волнах, её руки и губы, её дразнящий шепот и грудной смех, он был молод и силен, они были всем друг для друга. Он верил, что так будет всегда, что избавился он от боли и тоски, что... Он еле дождался следующего вечера, но не было её ни рядом, ни вдали. И еще один вечер, и еще...Через неделю увидел он её, но не одну, а с подругами, они кружились вокруг корабля, смеялись и пели. Он метался по берегу, забегал в воду, махал руками и звал её до изнеможения. Она подплыла, но не было больше улыбки на её лице: "Что, служивый, опять тебе плохо? А ведь заколдовала я тебя, привязан ты ко мне навсегда, да только не нужен ты мне, скучен и неинтересен, а вот крючки мои в тебе навсегда, мучиться тебе до смерти, а жить ты будешь долго!!"--хихикнула она, ударила хвостом, как хлыстом по воде и поплыла к подружкам, к другим морякам и рыбакам. Он пил и гулял, он не оставался один ни днем, ни ночью, но не было покоя ему больше никогда. И тогда он решился, он поверил, что только так можно избавиться от наваждения, разделся и сел перед зеркалом с верным ножом в руке. Налил и выпил рому и начал внимательно себя осматривать. И вдруг увидел он под кожей десятки серебряных крючочков, которые складывались в узоры, похожие на рыбью чешую. Он решился! Он резал свое тело, морщась и постанывая, запивал жгучую боль ромом и им же промывал новые и новые раны. Крючки он складывал в старую треснутую тарелку - он хотел вернуть их ей, презрительно вложить в её серебристую руку или просто швырнуть в море... ...Его нашли мертвым на следующий день, всего в шрамах, с ножом в руке...А на столе стояла простая треснутая и...совсем пустая тарелка... < в библиотеку Дождя вернуться в содержанию вернуться в ДАРЫ МОРЯ вернуться на ОСТРОВ РУСАЛКИ |
